Что ж, вот мы и добрались до последней пары часов этого конгресса. И я не хочу, чтобы вы ушли отсюда без информации.

Хорошо.

Кстати говоря, это очень интересный конгресс, поскольку на нем собрались практически одни лишь профессиональные одиторы, профессиональные члены ассоциации и особые члены ассоциации. Вы это осознаете? Что касается всех остальных присутствующих, мы им очень рады. Мы им очень рады. Я старался давать вам информацию в довольно понятной форме, на общедоступном уровне, но среди слушателей так много профессиональных одиторов, что иногда я, так сказать, немного забывался и возносился к высоким материям, напыщенной терминологии и так далее.

Я сказал вам на этом конгрессе, что я буду беседовать с вами о дианезине, радиации и антирадиации. И я это сделал, так?

Всего существует 492 саентологических термина или около того. Прямо сейчас мы работаем над составлением словаря, словаря дианетических и саентологических терминов, в котором будут приведены основные дефиниции для каждого термина. Большинство этих терминов, кстати сказать, – это просто английские слова, которым просто дано – вероятно, впервые – точное определение.

И я говорил, что я расскажу вам о безумии, его причинах и методах исцеления... я и это сделал, так?

Так вот, теперь у нас есть нечто новое. У нас есть нечто совершенно новое. У нас в Дианетике и Саентологии есть целый ряд шкал. Например, книга «Наука выживания» целиком и полностью посвящена базовой шкале тонов... и на самом деле единственное, что в ней рассматривается, – это диапазон эмоций на шкале тонов, предсказание поведения в этом диапазоне.

Что ж, осталось еще кое-что, и это шкала обладания, вопрос осознания. Осознание – это очень интересный предмет. Если вы прочитаете книгу «Дианетика: современная наука душевного здоровья», вы обнаружите, что практически все зависит от осознания; там говорится о единице, осознающей осознание, об осознании того и осознании сего и так далее. Слову «осознание» там не дается определения. Мы жили шесть лет, не имея хорошего определения для слова «осознание».

Что ж, мы прошли долгий путь с тех пор, как была выпущена «Наука выживания», однако в «Науке выживания» даются самые фундаментальные основы. И мы смогли больше узнать обо всех этих шкалах благодаря отрицательной части шкалы тонов. Так вот, впервые отрицательная часть шкалы тонов появилась в книге «Саентология 8-80» несколько лет тому назад. Я с лету составил ее описание, рассчитал ее и записал, и на том поставил точку. Понимаете: «Хе! Это законченная работа».

Так вот, когда мы в Саентологии даем чему-то определение, это должно давать возможность разобрать то, чему дается определение, на составляющие. Вы можете сказать: «Эта колонна состоит из материи»... этим вы ничего не сказали. Вы ничего не сказали. Что такое материя? Эта дефиниция не позволяет вам построить колонну или разобрать ее на составляющие. Вместо «колонна» вы сказали «материя». Иными словами, определения обычно даются посредством замены слов, и если вы замените достаточное количество слов на достаточное количество других слов, то вы создадите достаточное количество замешательства.

Годы спустя, многие годы спустя, на меня снизошло озарение – пток, бум! Маленькая синяя вспышка. И я сказал: «Нет! Нет, этого не может быть. Такого никак не может быть, чтобы отрицательная часть шкалы тонов не являлась просто математической абстракцией... а присутствовала в реальной жизни».

И если вы скажете, что осознание – это смотрение, то вы не получите никакой дефиниции. Вы просто заменили одно слово другим. И я боюсь, что так вы ни к чему не придете. Вы скажете: «Люди осознают какие-то вещи, когда они смотрят на вещи». Что ж, на самом деле это не очень хорошая дефиниция, поскольку люди осознают и те вещи, на которые не смотрят.

Изначально она была выведена таким вот образом: поскольку человек не может вспомнить многие вещи, значит, он, должно быть, находится не в состоянии знания, а в каком-то ином состоянии. И мы обнаружили, что тэтан – основная единица жизни – на самом деле находится в ином умонастроении, чем тело. Для тела свойственны определенные умонастроения, и они отражены в верхней части шкалы, а тэтан может опускаться до умонастроений более низкого уровня, в отличие от тела. Это умонастроения ниже смерти. Так вот, умонастроение ниже смерти – это очень странно.Но это нужно было исследовать, и это было исследовано, и оказалось, что оно существует.

Итак, мы приступаем к рассмотрению вопроса о том, что такое осознание. Чтобы разрешить проблемы разума и проблемы «психе»... это греческое слово, оно не принадлежит психологам; психологи – это единственная организация в мире, не верящая в существование «психе».

Так вот, отрицательная часть шкалы тонов... отрицательная часть шкалы тонов лишь относительно недавно стала самым важным предметом, с которым мы когда-либо имели дело. Это шкала ниже апатии. Так вот, мы замечательным образом разметили эту шкалу: я хочу сказать, вот верхняя часть, и нее входят шкалы эмоций: на самом верху высокие состояния – «безмятежность» и «состояние знания», понимаете,

Когда у вас есть осознание, что у вас есть? Что ж, у вас есть способность, у вас есть интеллект, у вас есть алертность. Ладно, а откуда все это взялось? Что ж, если вам хочется иметь интеллект, способность, алертность... если вам хочется иметь все это, вам необходимо иметь осознание. Хорошо, так что же это такое?

– потом, гораздо ниже, – энтузиазм, еще ниже – консерватизм, скука и антагонизм, еще ниже – страх... гнев, страх, еще ниже – горе, а ниже горя – апатия. И когда человек оказывался так низко, он просто приближался к смерти.

Ну, это сложный вопрос. Это напоминает мне истории из фольклора индейцев племени Черноногих – одного из самых интересных фольклоров Америки. У них есть история о крысе-барахолыцице. И крыса-барахольщица... я уже рассказывал вам эту историю, потому что она всегда меня завораживала. Один шаман рассказал мне этуисторию, когда я был еще ребенком. Я много раз смеялся над ней. Он сопровождал свой рассказ множеством драматических жестов, чего я делать не буду.

Смерти чего? Не самого себя, ведь он не может умереть. Я знаю, что религиозные деятели годами твердили нам о том, что дух не умирает; он отправляется на небеса и его там мучают или что-то еще. Что ж, что бы там с ним ни случалось согласно чьим-то книгам, нас это совершенно не волнует, ведь это просто очередная куча постулатов, понимаете? Вы в самом деле можете устроить рай, вы можете устроить ад, вы можете вести себя как угодно. И на самом деле в парасаентологии есть нечто под названием «область между жизнями», и мне кажется, именно об этом они и говорят.

Жила-была маленькая крыса-барахольщица, которая еще не была барахольщицей, и сидела она на берегу ручья. И она чувствовала себя прекрасно. Она полностью подготовилась к наступающей зиме, она запаслась едой, и все было в порядке.

Но мы не пытаемся заставлять всех вести себя хорошо, говоря им, что, если они будут вести себя плохо, то их дело табак. Это механизм навязывания поведения. Может быть, существует ад... может быть, адов много.

И вот появился Старик. Так вот, вы должны знать, что у Черноногих Старик – это тот, кто создал всех животных в мире... у каждого народа есть кто-то такой. Он создал всех животных, он наделил их всеми повадками и всем остальным. И вот пришел Старик и увидел эту крысу-барахолыцицу (которая тогда еще не была барахольщицей), и он спросил:

Первые христиане говорили о семи адах. Ад не один, их семь... есть ад изо льда и изо всяких других вещей. На самом деле мы с помощью Е-метра нашли все это на траке и обнаружили, что были разные стадии существования и их относили к одной и той же категории и называли адом.

• Что ты делаешь? И крыса ответила:

Существуют всевозможные виды ада... всевозможные виды. Я полагаю, что для некоторых людей, весьма неудачливых, ад – это брак. Для других людей ад – это значит родиться не в той семье. Прямо здесь, на Земле, существует множество рукотворных адов.

Однако единственное, что может причинить человеку вред, – это отрицание себя. И когда он отрицает себя, после этого он оказывается в интересном состоянии бытия. Иначе говоря, он может сделать что-то и таким образом изменить свое мнение о собственной бытийности. Другими словами, он отрицает себя... и говорит, что он не существует, он отрицает себя, он делает другие вещи, и мне кажется, подобные действия могут завести его в своего рода ад.

Но отрицательная часть шкалы тонов – это, по сути, своего рода ад. Человек умирает, и что с ним происходит? Ну, что с ним происходит? Он теряет тело, вот что с ним происходит. И что происходит с ним, когда он теряет тело? Это очень просто: уменьшается его обладание. И что происходит, когда уменьшается его обладание? Он оказывается в отрицательной части шкалы тонов, которая находится ниже апатии. А ниже апатии нет памяти. Вот и все. И плакали ваши прошлые жизни.

Если ваше обладание в отношении тел было никудышным и вы решили, что потеря тела – это нечто важное, то после того, как вас засыпали цветами и поместили в склеп, вы подумали, что это вас поместили в склеп. И вы побрели прочь, в состоянии, как мы думали поначалу, «плевать на все».

Так вот, сейчас мы очень точно придерживаемся фактов. Я не думаю, что найдется хоть один одитор, которому не довелось тем или иным образом столкнуться с этим явлением – с прошлыми жизнями.

Вы слышали о Бреди Мерфи?

Так уж вышло, что когда Старик сердился на животных, он делал с ними разные интересные вещи... например, давал им три хвоста или оставлял вообще без хвоста. На самом деле всеми своими странностями животные обязаны тем фокусам, которые он с ними проделывал.

Да, мы положили этому конец в Англии, мы совершенно однозначно положили этому конец. В одной из газет – «Экспресс» – только и говорилось, что о Бреди Мерфи, Бреди Мерфи, Бреди Мерфи. Мы отправились к ним и сказали: «Так, послушайте. История с Бреди Мерфи – это не что-то такое уж необычное. Вы столкнетесь с той же проблемой, что и каждый специалист по Дианетике и Саентологии: дело не в том, как людям попасть в прошлые жизни, а в том, как достать их оттуда». Редакции газеты это показалось очень интересным. Через два или три дня газета получила такую кучу писем, в которых люди рассказывали о своих прошлых жизнях, что в редакции поняли: печатать об этом дальше – просто пустая трата времени. Они прекратили писать на эту тему, перестали об этом говорить и на самом деле написали, если я правильно припоминаю, что саентологи разобрались со всем этим, и все. Нам было все равно, беспокоит это людей или нет. Одитор сказал редактору, что тому грозит обвал, что он идет не в том направлении, и редактор обнаружил, что так оно и есть.

И крыса сказала:

Так вот, что именно происходит с индивидуумом, когда он умирает? Да ничего, за исключением смены его состояния ума; только это с ним и происходит. Так вот, он теряет обладание и опускается в отрицательную часть шкалы тонов, шкалу ниже апатии.

• Ик! Буджум. (Интересно, что это за буджум?) Нет, а что это? Старик ответил:

Вы видели людей, перенесших внезапную потерю... у какого-нибудь парня только что украли машину, или его жена сбежала с другим, или что-то в этом роде... он внезапно что-то теряет. Он в анатене; он довольно плохо осознает случившееся. Он впадает в такое дээ – отупение. Так вот, это «дээ» может продолжаться лишь минуту, час, несколько дней или всю оставшуюся жизнь.

Так вот, потеряв какого-то близкого человека... потеряв защитника, как мы говорим... человек падает по тону. Что ж, в чем именно проявляется это падение по тону? Человек не осознает... он не осознает. Теперь ему нечего конфронтировать. Именно неспособность или невозможность продолжать конфронтировать это запускает механизм уменьшения осознания.

И мы видим такую драматизацию: перед нами кафедра; мы осознаем ее, потому что она перед нами. А теперь мы уберем ее, чтобы ее перед нами больше не было, и те из нас, кому посчастливилось быть выше нуля на шкале тонов, смогут вспомнить, что кафедра тут была, то есть даже в отсутствие массы мы будет продолжать осознавать. На самом деле человеку в хорошем состоянии не обязательно иметь массу, чтобы осознавать. Но спустя какое-то время его способность осознавать что-либо начинает так сильно зависеть от массы, что, когда эту массу убирают, он уже больше ни в малейшей степени не осознает ее.

Так вот, можете ли вы представить себе, что эту кафедру убрали и вы вдруг перестали знать, помнить или осознавать то, что тут вообще когда-то была кафедра? Это довольно сложно представить, но не могли бы вы попробовать?

И крыса затряслась от страха. И с тех пор... с тех пор госпожа Крыса стала крысой-барахольщицей. Она тащит к себе все отовсюду и складывает в надежде на то, что что-нибудь окажется буджумом.

Что ж, это довольно низко на шкале. Это довольно низко, но именно так обстоят дела с телом. Индивидуум так сильно зависит от наличия тела, что перестает помнить о нем в тот момент, когда это тело убирают. Это и есть отрицательная часть шкалы тонов. Это и происходит с вашей памятью о последней жизни. Боюсь, к этому нечего добавить.

Так вот, я боюсь, что осознание относится к вещам такого же рода. Все говорят вам: «Вы должны быть сообразительными, вы должны быть алертными, вы должны быть такими-то, вы должны быть сякими-то, вы должны быть осознающими, вы должны быть умными, вы должны быть такими-то и такими-то». И все это недостижимо. В прошлом это было настолько недостижимо, что в каждой книге о разуме (в книгах, претендовавших на то, что они имеют отношение к разуму, – согласно тому, чему обучали в университетах) говорилось, что интеллект не изменяется. Невозможно изменить качества личности. Личность является такой, какая она есть. И с возрастом личность меняется, чтобы соответствовать возрасту, но никак иначе.

Человек начинает очень сильно зависеть от того, чтобы тело говорило ему, что оно есть, и, когда оно исчезает, человек уже не знает, что оно когда-то было. Так вот, вы можете представить себе такое состояние бытия, просто мысленно... я уверен.

Ничего невозможно изменить.

Так вот, человек идет по жизни, имея обладание – тело, ему помогают восприятия тела... и единственное, что тело делает, – это усиливает восприятия. Единственное, что делают уши, – это усиливают звук; единственное, что делает нос, – это усиливает запах. Тело – это усилитель; оно не создает восприятия. Это то же самое, что слушать все через слуховую трубку. И человек начинает так сильно зависеть от слуховой трубки... от ушей... что, когда у него отсутствуют уши, он ничего не слышит. Вы понимаете, как такое может быть?

Так вот, Саентология просто разносит это в пух и прах, так что кусочки взлетают выше крыши. У нас есть шкафы и ящики, в которых полным-полно документов, подтверждающих изменения, которые были зафиксированы при помощи самых лучших из общепринятых тестов. Так что мы взорвали все эти положения, и осколки взлетели до небес. Но это делает Саентология и ничто иное.

Если бы вы взяли слуховой аппарат, установили очень большую громкость и настояли на том, чтобы какой-то человек носил его три-четыре года, а потом сняли этот слуховой аппарат с него, то он стал бы глухим. Так вот, человек может перенастроить свой слух и снова начать слышать так, как он слышал до того, как надел слуховой аппарат. Именно это люди и делают, когда меняют тела.

Тем не менее мир считал, что невозможно изменить даже интеллект, что невозможно изменить подход человека, что невозможно никоим образом изменить качества личности, невозможно изменить способности... но они должны были у вас быть. Вы должны были быть способными! Вас нанимали и увольняли – иными словами, позволяли есть или не позволяли – в зависимости от того, оказывались ли ваш интеллект и ваши способности приемлемыми или недостаточными.

Да вот только они заменяют один слуховой аппарат другим, не так ли? Но если у них не будет тела довольно долго, они снова начнут слышать... это факт. Однако они и минуты не остаются без тела. Они говорят: «Мне нужно тело!» И они переносятся из морга в родильную палату каким угодно образом – и вот они. Так все и происходит.

Иначе говоря, человек в этом обществе мог быть приговорен к смерти за то, что у него нет некоторого количества буджума. Он не знает, что это такое. Вокруг околачивается кучка ребят, которые притворяются, будто измеряют его, но никто не знает, что это такое.

Так вот, интересно, что мы полагаем (ошибочно), будто поведение ребенка – это поведение, изначально присущее тэтану. Мы говорим: «Веди себя очень просто, как маленький ребенок».

Что такое интеллект? Что ж, один очень, очень умный профессор, который был бесконтрольным сквирелом-радикалом в сфере психологии, в конце концов сказал... он дал определение слову «интеллект». Он сказал: «Интеллект – это то, что измеряется при помощи тестов». По-моему, это самая лучшая дефиниция, какую я только слышал. Это то, что измеряется при помощи тестов. Я считаю, что это просто потрясающе, не так ли? Мне как-то раз сказал об этом один саентолог... он меня действительно просветил. Это самая лучшая дефиниция интеллекта, какая только существовала.

Нет. Одитор очень много узнает, когда начинает одитировать детей. Реакции ребенка не являются естественными для тэтана. Одитор экстериоризирует кого-нибудь, и вот тогда он узнает, как реагируют тэтаны. Они реагируют не так, как дети... они намного сообразительнее, они намного смекалистее, они гораздо более алертные, они намного лучше осознают, их способность контролировать намного лучше.

И тем не менее, если у вас его нет, то вы идете ко дну! Так вот, мы знаем, что у разных людей он разный, и мы знаем, что можем его изменять, но что это такое? Буджум. Если у вас нет какого-то количества этого, господь знает, что с вами станется.

В первые годы своей жизни дети находятся под воздействием шока от последней смерти. С ними нужно обращаться осторожно, поскольку они все еще переживают потерю. Посмотрите на эту перемену: у него такая огромная большая кафедра... он живет с такой огромной кафедрой, понимаете? А взамен получает такой вот крохотный объект. И это не заменяет его обладания. И только когда его обладание увеличится до надлежащего уровня, он почувствует, что может вести себя нормально. Таково поведение ребенка.

Так вот, что такое способность? Что ж, способность легко измерить. Кто-то садится в самолет и летит: замечательно, он способен летать на самолете. Кто-то другой садится в самолет и – ха! – вот он, размазанный по земле на другом конце взлетной полосы. В чем разница? В чем разница? Один способен летать на самолете, другой не способен летать на самолете. Что ж, это факт, который можно наблюдать, не так ли? Так что мы можем принять это как само собой разумеющееся: некоторые люди могут это делать, некоторые – нет.

Преступность несовершеннолетних появляется просто из-за расстройства, которое вызвано тем, что тело достигло почти что нормальных размеров, но его не позволяют использовать. Вот что такое преступность несовершеннолетних. Детская преступность – это непосредственный результат законов о детском труде. Ребенок не может иметь ни одну часть общества.

Но что это за штука, которая так меняется? Что это за штука, которая так меняется? Почему? Мы говорим: «Ну, одного научили летать, а другого – не научили». О, нет!

Что ж, эти законы были созданы с определенной целью. Как правило, это объясняют тем, что рабочей силы и так слишком много и мы пытаемся уменьшить предложение на рынке рабочей силы. Но дети рассеянны и нервозны, когда им не позволяют иметь какую-то часть общества. Что это? Это еще один отказ в обладании.

Вы берете двух парней, даете им одних и тех же инструкторов, обращаетесь с ними одинаково непринужденно, проявляете к ним одинаковое внимание, но один из них способен летать, способен учиться, способен ухватывать суть, координировать движения и летать на самолете, а другой оказывается размазан по земле на другом конце взлетной полосы. Что же это за штука?

Послушайте, вы ведь имеете не только кафедру, вы имеете кафедру, сцену, комнату, понимаете? И когда вы даете ребенку тело, а потом не позволяете ему иметь еще и его окружение, то его обладание, конечно же, оказывается урезано и ребенок остается взбудораженным.

И в тот момент, когда эту штуку отделяют от наблюдаемых фактов и отводят ей место в неведомой призрачной земле под названием «что же это?», в обществе возникают всевозможные предрассудки. Мы говорим: «Некоторые люди умеют рисовать, а некоторые – нет. Некоторые люди сильны в математике, а некоторые – нет. Люди, которые сильны в искусствах, не сильны в математике». Да ну? Я слышал такое. Я также слышал, что люди, которые сильны в искусствах, обычно сильны и в математике. Поэтому возникают предрассудки, связанные с мастерством. Появляется эта идея о талантах... «У этого человека огромный талант!» Это еще один буджум.

В Риме, кстати говоря, все было устроено совершенно иначе. В хороших семьях ребенку двенадцати лет давали работу служащего. К тому моменту, как ему исполнялось четырнадцать, его, как правило, назначали на ту или иную должность. Он делал что-то... иначе говоря, у него была работа. Неважно, был ли он начальником над группой работников или кем-то еще, из него что-то получалось... к четырнадцати годам. И, как это ни странно, мы не находим на восковых табличках никакого упоминания о детской преступности. Мы даже не находим там особо много упоминаний о «подрастающем поколении».

Родители сажают маленького Роско за рояль и говорят: «Роско, играй!» Роско сидит за роялем, и спустя пять лет он по-прежнему терзает всем слух. И люди говорят:

Так вот, сейчас мы говорим исключительно об обладании. Иначе говоря, если бы вы смогли позволить ребенку обладать не только тем, что у него есть, но еще и окружением, и если бы вы смогли дать ему понять, что он является частью этого окружения и что до некоторой степени он вернулся туда, где он был, он бы наверстал упущенное и двинулся дальше. Но если мы будем постоянно отказывать ребенку в обладании, то он как ребенок в конце концов опустится ниже уровня апатии. Он как человек окажется ниже апатии, он ничего не будет помнить и будет совершенно безответственным. Вы понимаете?

«Что ж, у Роско просто нет таланта». Вот что в конце концов говорит учитель.

Так вот, мы говорим не о детской преступности; мы просто говорим о человеческих существах и о тэтанах. Очевидно, что они проходят через этот цикл, и когда они теряют свое тело, от которого они полностью зависят, они знают, что их нет, и опускаются в отрицательную часть шкалы тонов... отсутствие ответственности, отсутствие памяти, отсутствие осознания. Почему? Да потому, что у них нет ничего, с помощью чего они могли бы конфронтировать.

Но вот за рояль сажают малютку Мэри и говорят ей: «Играй!» И она играет концерт Чайковского в соль-бемоль мажоре... с ходу, понимаете, бамс! И люди говорят: «У нее большой талант!» Что это такое? Это буджум!

Так вот, поймите это как следует. Именно поэтому я говорю, что уши усиливают звук, а голос – это нечто вроде громкоговорителя, усиливающего шум, который вы можете создавать. На самом деле, чтобы ваш голос вообще давал резонанс, вам как тэтану необходимо создавать шум. Вы понимаете? Однако вы создаете настолько тихие звуки, что необходим своего рода усилитель, чтобы их было слышно. Так же как я в большом зале использую микрофон, так и вы в дружеской беседе используете голос. Не потому, что вы не можете говорить, а потому, что без голоса вы не можете говорить достаточно громко, чтобы вас услышали.

Итак, один человек может играть, а другой – нет. У одного есть склонность к математике, у другого нет. Один может летать на самолете, а другой – нет.

Что мы имеем в виду под голосом? Мы имеем в виду голосовые связки. Гортань

Что ж, мы могли бы дать этому объяснение с точки зрения Дианетики: «Когда-то раньше на траке с людьми случались разные несчастья, когда они что-то делали, и когда эти люди оказываются в этой жизни, они обнаруживают, что не могут делать этого». Так вот, это неплохое объяснение, и на самом деле оно основано на фактах. Когда в одной жизни приобретаются какие-то навыки, они очень часто оказываются утраченными в следующей жизни, поскольку была утрачена эта жизнь. Однако это не является вопросом способности; это вопрос пережитого опыта, инграмм, рестимуляции и всех тех вещей, которые подавляют желание и готовность делать. Желание и готовность делать, желание и готовность быть. И мы в Дианетике и Саентологий уже давно поняли, что желание и готовность человека делать или быть может измениться под воздействием пережитого опыта... опыт изменяет его желание и готовность делать или быть... и что можно проследить этот опыт в обратном направлении, углубившись довольно далеко в прошлое.

– очень интересная штука. Так вот, звукоусилительная аппаратура может избаловать человека настолько, что силы его голоса больше не будет хватать на то, чтобы его было слышно во всем зале.

Но мы знаем кое-что еще. Мы знаем, что тэтан, даже не имея этого опыта, который ему нелегко достался, может научиться делать что угодно. Что ж, это звучит так, будто мы в конечном итоге получили просто более сложный буджум. Но это не так, поскольку сегодня мы можем изменять этот фактор весьма легко... весьма легко.

В греческом хоре, еще задолго до Рима, носили маски. Как-то раз, когда я проходил обучение в Голливуде, я увидел одну из таких масок... я увидел две маски: комедийную и трагедийную. Это просто нечто потрясающее, поскольку греческие театральные маски нужны были не для того, чтобы изменять идентность: это был единственный способ, который они смогли придумать, чтобы скрыть мегафон.

Это связано со шкалой обладания. И позавчера вы делали первые на этом конгрессе упражнения по конфронтированию. Помните? Помните, как я одитировал вас в отношении конфронтирования? Хорошо.

Вы знаете, как резонирует скрипка? Что ж, так же резонировали и эти греческие маски. В них находился усилитель голоса, работающий примерно потому же принципу, что и скрипка... резонатор из дерева, тонкий резонатор из дерева, который закрывал лицо и рот актера. И когда он говорил через маску, его голос звучал достаточно громко, чтобы его было слышно на всем стадионе (в Греции были весьма интересные стадионы).

Конфронтирование – это осознание. Человек может осознавать... это ответ на вопрос на восемь миллиардов и семьсот шестьдесят два доллара... человек может осознавать только то, что он в какой-то степени готов и желает конфронтировать. Необходимо некоторое желание и готовность конфронтировать, чтобы существовало явление, известное как осознание.

Иначе говоря, это был усилитель. Так вот, что происходило с греческим актером, которому не позволяли носить маску? Что ж, очень часто, когда вы пытаетесь научить какого-то человека актерскому мастерству, выясняется, что он не может говорить достаточно громко, чтобы его голос был слышен во всем маленьком театре. У этого человека появляется отчетливое воспоминание о том, что он должен носить маску.

Человек может осознавать те вещи, которые он в какой-то степени готов и желает конфронтировать. Прежде всего, если у него есть готовность и желание конфронтировать что-то – даже в какой-то небольшой мере – то он может начать осознавать это. Но если он не может это конфронтировать, если он не хочет это конфронтировать и если у него есть идея о том, что он не должен это конфронтировать, то спустя какое-то время это полностью исчезнет из виду и он больше не будет способен осознавать это. И в этом-то и заключены КИ, способности, талант и прочие подобные вещи.

Так вот, на второй день этого конгресса на первой лекции кто-то в аппаратной забыл включить микрофон. И целый час я говорил с вами без микрофона – в этом довольно большом зале. Не думаю, что вам приходилось сильно напрягаться, чтобы расслышать меня. Но мне было сложно направлять голос в конец зала, а потом снова в переднюю часть зала, и все потому, что я пользовался микрофоном на всех остальных лекциях. Вы видите разницу, да?

Ну, скажем... человек идет по узкому проходу и натыкается на черную пантеру. Он кричит: «Яуууу!» – и убирается оттуда. Но помните, он видел ее, и он знал, что это черная пантера. Он знал, что это черная пантера.

Я зависел от этого обладания, которое обслуживало мой голос и делало его слышимым для вас. А в тот раз в аппаратной не включили микрофон, и у нас до самого перерыва не было возможности попасть туда, и тогда я заметил, что говорю с напряжением; мне приходилось напрягаться, чтобы говорить так громко.

Ладно. Если он знал, что это черная пантера, если он вообще мог ее видеть, то у него имелась готовность и желание конфронтировать ее. Вы понимаете? Даже если она напугала его до смерти, здесь все же присутствовало некоторое желание и готовность конфронтировать ее... иначе он бы ее и не увидел. Он не увидел бы вообще никакой черной пантеры.

Я, конечно же, обращаю ваше внимание на то, что не всякий человек может говорить так громко в зале, это не является чем-то обычным. Но раньше я выступал во многих залах, где акустика была хуже, чем здесь, и спустя много-много часов я не чувствовал вообще никакого напряжения... просто потому что мне не требовался микрофон, я не думал о нем и мне не нравилось им пользоваться; ведь из-за него мне приходится постоянно находиться перед микрофоном, а это удерживает меня на расстоянии от слушателей, поэтому мне не очень нравятся все эти системы. Они создают барьер; они помещают какую-то сверкающую штуковину между мной и слушателями. Мне это не нравится. Ну ладно.

Так вот, в этом и состоит секрет того, почему один парень может летать на самолете, а другой не может; почему один парень плавно взлетает, а другой оказывается размазанным по земле на другом конце взлетной полосы; почему тот маленький мальчик садится за рояль и спустя пять лет так и не умеет играть, а та маленькая девочка садится за рояль и тут же с легкостью начинает играть.

Таким образом возникает зависимость. Вы как тэтан можете говорить. Если бы вы не могли, усиливать было бы нечего. Ваше тело не разговаривает. Ваше тело – это просто своего рода звукоусилительная система.

В чем разница? У мальчика не было готовности и желания конфронтировать музыку, а у девочки все это очень даже было. Вот в чем разница. Вот и вся разница, и никакой другой нет.

Если вы пытаетесь работать с заикой, бога ради, не пытайтесь работать с голосом его тела. Голос тела здесь ни при чем. Вы должны работать с тэтаном, который не желает говорить... ведь он не может говорить, поскольку не может общаться. Как работать с заикой? Вы просите его перемещаться туда-сюда, чувствовать стены, прикасаться к разным предметам. Вы просите его сконфронтировать вещи, начать осознавать вещи, и это устранит заикание. Единственная причина, по которой у вас будут хоть какие-то трудности с заикой, состоит в том, что обычно кейсы заик находятся в отвратительном состоянии. И вам придется работать с ними столько, сколько вам понадобилось бы работать с любым другим кейсом такого уровня. Заикание здесь ни при чем. Заикание здесь вообще ни при чем. Вы понимаете? Это просто симптом,

Я прошу прощения, если это сводится к чему-то столь простому. Я осознаю, что это лишает вас игры. Я, несомненно, осознаю, что это полностью уничтожает множество извинений и оправданий.

Очень интересно то, как удобно иметь в жизни оправдания. Они играют в жизни свою роль... они очень удобны. Например, время от времени наши родители говорят нам: «Я не могу купить то, и я не могу купить то, и я не могу дать тебе то-то, и я не могу дать тебе се-то». Когда мы были маленькими, папаша говорил нам: «Ну, я просто не могу это купить. Я трачу на тебя просто-таки целое состояние» – и так далее. «Ты всегда выпрашиваешь у меня деньги», что-то вроде этого.

указывающий на проблемы с общением. Вам не нужно одитировать его голос, вам нужно упражнять тэтана до тех пор, пока у него не появится хотя бы какая-то уверенность в том, что он способен общаться.

Конечно, очевидный ответ, до которого я додумался годы спустя, когда было уже слишком поздно, – это: «А почему бы тебе не пойти и не заработать побольше денег?» Очевидная вещь: «В чем дело, почему ты зарабатываешь так мало?» Совершенно разгромное утверждение, не так ли? Да, в чем дело? Если семье нужно больше денег, почему он не зарабатывает больше? Просто и напрямик... все! Это бы действительно его осадило.

Это же справедливо и для всех остальных аспектов «тельности». Все состояния, связанные с обладанием телом и необладанием телом... какими бы они ни были, сколько бы раз их ни классифицировали и на скольких бы языках это ни делалось, сколько бы раз их ни классифицировали, сколько бы новых слов вы для этого ни использовали... все они сводятся к следующему: вы имеете дело с некоей жизненностью, у которой все относительно хорошо или относительно плохо с конфронтированием, а значит, и с осознанием.

Что ж, может быть, он не зарабатывает деньги потому, что он не готов и не желает конфронтировать их. Он не очень-то хорошо осознает их. Может быть, он зарабатывает столько денег, сколько он осознает, или может осознавать, или готов и желает осознавать. Он полагает, что есть что-то ужасное в необходимости осознавать миллиард долларов. Есть что-то очень предосудительное в том, чтобы осознавать столько денег.

У человека может быть тело, и при этом он будет говорить: «Понимаете, конфронтировать нечего. Тут ничего нет». Многие преклиры, которых вы одитируете, скажут вам, что у них нет головы. Вы сидите и прямо в этот момент смотрите на голову преклира. Но если он осмотрит ее, он скажет, что она полая... полая. У него нет грудной клетки, на ее месте просто большая пустота... там дыра, там нет грудной клетки. Почему бы это? Да просто он не может конфронтировать голову, он не может конфронтировать грудную клетку; поэтому он не может и осознавать их. И когда вы обращаете на это его внимание (помните: вы должны обратить на это его внимание), он начинает осознавать, что не осознавал их.

И если вы начнете проверять, каково обладание людей в отношении денег, вы обнаружите, что большинство ваших преклиров, которых вы вытащили с улицы, на самом деле не могут иметь больше, чем два-три цента. Это так. Таково количество денег, которое они могут осознавать, количество денег, которое они могут конфронтировать.

И процессинг работает только потому, что преклир может осознавать одитора, который осознает, и благодаря этому он сможет конфронтировать другие вещи и начать их осознавать. Вы это понимаете? Вы как одитор являетесь лоцманом осознания; вы проводник, направляющий преклира к вещам для конфронтирования.

Что такого опасного в деньгах? Что ж, уверяю вас, на полном траке с деньгами было связано много опасностей. У вас был верный и преданный раб, чей уровень приятия в отношении денег составлял тысячу кропотников, и кто-то насыпал ему тысячу кропотников, а он насыпал вам в еду мышьяка. Иными словами, деньги – это нечто такое, что может уничтожить верность, нечто такое, что разлагает души, нечто такое, из-за чего вы изгоняете людей из храмов, деньги – это то, деньги – это се, деньги – это плохо, и вообще там все плохо.

Ладно, мы от души забавлялись с Дианетикой. Дианетика – это восхитительный предмет, никто не сомневается. Все так говорили, так что это, должно быть, правда. Однако Дианетика связана с разумом, хотя есть еще и два других фактора: тэтан и физическая вселенная, и эти два фактора не очень-то подробно рассмотрены в Дианетике. Но осознавать разум как таковой – это было тем еще приключением. Ни одни человек не осознавал, что он вообще конфронтирует эту штуку. Приходите вы и говорите парню:

Для правительства республиканцев это стало таким плохим, что они теперь вообще боятся выпускать какие-то деньги. Но они полностью упустили из виду один чрезвычайно интересный момент, касающийся денег... упустили его из виду целиком и полностью. Они настолько поглощены идеями о бизнесе или идеями милитаризма, что они полностью упустили из виду главную функцию национального правительства, которая состоит в том, чтобы создавать деньги.

• Возвращайтесь к рождению.

Бизнесмен получает свои деньги посредством торговли. Он забирает их у отдельных людей. Военный забирает их у бизнесмена и у отдельных людей под дулом пистолета. Он говорит: «Ррр! Плати дань!» Это метод, испытанный временем.

Когда в правительстве намешано слишком много бизнесменов и слишком много военных, то и те, и другие забывают, что первый принцип правительства требует, чтобы деньги создавались в достаточном количестве, с тем чтобы на них можно было покупать товары, существующие в стране. Вот что должно делать правительство; это часть его обязанностей. Об этом сказано даже в Конституции: Конгресс должен чеканить деньги.

Между прочим, одна из основных причин американской революции... это очень интересно. Бен Франклин основательно приложил к этому руку. Британская корона, находящаяся по другую сторону Атлантики на огромном расстоянии, которое мы сейчас пролетаем за десять минут... по-моему, время полета сейчас снижается примерно до такого. Они оставляют в запасе достаточно времени, чтобы плавно приблизиться к месту прибытия; им всегда придется так делать. Им всегда придется оставлять время на плавное приближение, пока кто-нибудь не изобретет аэродром, принимающий самолеты автоматически.

Так вот, Англия не высылала в колонии достаточно денег. Там было недостаточно фунтов, шиллингов и пенсов. И дело дошло до того, что в Пенсильвании стала невозможной всякая торговля, а ведь вы знаете, каковы пенсильванцы. Что ж, это было концом британского правления в Штатах. Это произошло на несколько десятилетий раньше, чем американская революция, но суть здесь в том, что денег не хватало. Что ж, в какой-то момент у кого-то не было готовности и желания конфронтировать некоторое количество денег и он не хотел их создавать. Возможно, это случилось в Англии, это могло случиться среди тех британских торговцев, которые вели торговлю с Пенсильванией, это могло случиться практически где угодно.

И он обнаруживал, что у него есть картинка рождения.

Но началась нехватка денег, и в какой-то момент король Георг III сошел с ума, и единственное... кстати, может быть, вы об этом не знаете, но на самом деле Георг III сошел с ума из-за американской революции. Это так, он совсем помешался. После американской революции он бродил по пустынным сырым коридорам дворца и твердил:« Где мои американские колонии?» Американцы, как правило, этого не знают. Он окончательно свихнулся.

Что ж, как так могло быть, что он не осознавал у себя наличия этой картинки? Как он стал настолько глупым, что не знал, что у него есть картинка рождения? И что по всему миру «эксперты в сфере разума» (слово «эксперты» произносится с издевкой)... эксперты в сфере разума говорили: «О, фи! фи! фи! Подумать только, возвращение в рождение... ха-хо-хо! Неслыханная чепуха!»

Ситуация здесь состояла в том, что не предоставлялось достаточное количество финансов. Кто-то отказался конфронтировать проблему, связанную с деньгами. Кто-то отказался конфронтировать сами деньги и создал их нехватку.

А потом мы добрались до пренатала и заговорили о пренатале... боже мой, эксперты в сфере разума! Эксперты в сфере разума не осознавали пренатальных инграмм, они не осознавали последствий влияния умственных образов-картинок; они не осознавали умственных образов-картинок прошлых жизней... боже мой, они не осознавали! Они просто либо не хотели конфронтировать их, либо не могли.

Посмотрите, насколько просто мы можем это сформулировать. Мы говорим:

И когда вы рассказывали им об этом, а они по-прежнему не хотели смотреть, вы имели дело с людьми, находящимися ниже уровня апатии. В отношении чего? В отношении человеческого разума. Так уж случилось, что сегодня мы не находимся ниже апатии в отношении человеческого разума, более того, за всю свою историю человек впервые находится выше апатии в отношении человеческого разума. Так что мы – высокотонные искатели приключений, если говорить о человеческом разуме.

«Кто-то не хотел конфронтировать деньги, поэтому он не создавал никаких денег. Он не хотел конфронтировать деньги, поэтому он не выпускал никаких денег в обращение».

Но не расстраивайтесь, когда какой-нибудь парень говорит вам: «Жираф? Такого животного нет», – хотя стоит перед клеткой с жирафом. Он просто не может конфронтировать жирафа, вот и все. Он не может достаточно хорошо конфронтировать его, чтобы увидеть. Ладно, он не может достаточно хорошо конфронтировать умственный образ-картинку, чтобы увидеть его; он не может достаточно хорошо конфронтировать тело, чтобы иметь его, видеть его, быть им. Вы понимаете? Его уровня осознания недостаточно, чтобы наблюдать. Его способности конфронтировать недостаточно, чтобы осознавать.

Один из способов не конфронтировать деньги – это положить их все в задний карман, накопить восемь миллионов долларов на банковском счету, никогда не глядеть даже на пенни, изъять таким образом все деньги из обращения... и это в значительной степени является мотивом некоторых капиталистов. Не иметь деньги, не покупать деньги, а изъять все деньги из обращения, чтобы людям не приходилось их конфронтировать. Вы думаете, я шучу, но вы перестанете так думать, когда проодитируете это у нескольких преклиров.

И что же мы имеем на шкале ниже нуля? От нуля и ниже простирается неосознавание, вот и все, что там есть. Это и все, что там есть... от нуля и ниже простирается неосознавание.

Папа, который не зарабатывал достаточно денег, не мог конфронтировать их. Поэтому он даже не осознавал, что он разорился! Он думал, что у него все в порядке, понимаете? Он как-то существовал на свои три доллара в неделю или сколько там ему платили. Он думал, что у него все в порядке; вот столько должен зарабатывать человек его профессии – может быть, он так думал. Он даже не осознавал, что ему их не хватает. Так вот, это невероятно. И вот насколько никудышным может стать конфронт денег.

Так вот, что тут забавно... тут есть нечто весьма забавное. Это неправда, что все тэтаны находятся ниже нуля в плане осознания.

Есть много замечательных одиторов, у которых загвоздка заключается просто в том, что они не способны конфронтировать деньги. Поэтому они все время одитируют людей бесплатно, одитируют их бесплатно, одитируют их бесплатно, и в один прекрасный день такой одитор обнаруживает, что своим одитингом он не может заработать себе на жизнь, и прекращает одитировать людей, поскольку ему нужно зарабатывать какие-то деньги. Так что он бросает свою одиторскую карьеру и начинает заниматься какими-нибудь глупостями. Вы понимаете? Я хочу сказать, он просто не может конфронтировать эту идею. Он говорит: «Я не могу просить людей об этом».

Однажды мне повстречался один индеец племени апачи. Я начал беседовать с ним об инграммах, прошлых жизнях и подобного рода вещах... он сам все мне об этом рассказал. Он не мог связно изложить это; ему никогда и в голову не приходило, что кто-то может этого не осознавать. И он воевал вместе с Джеронимо против американской «ярмии». Он помнил четыре жизни (щелчок) совершенно ясно, во всех деталях... хотя он так и не смог полностью избавиться от чувства превосходства по отношению к белым, поскольку разгромил всех под командованием Джеронимо.

Что ж, давайте это проанализируем: он не может на это смотреть. Вы это понимаете? Я имею в виду, это можно проанализировать просто вот так: бам-бам! – запросто, понимаете? «Я не могу ни о чем просить людей; я... я просто...» – и так далее. Это просто сводится к тому... это даже проще, чем «Я не могу конфронтировать то, как кто-то сидит у меня и дает мне какую-то сумму денег». Это даже проще. Суть просто в том... что это за объект? Деньги. Что этот человек делает? Он их не конфронтирует, и на том конец. Он не конфронтирует деньги; у него нет желания и готовности делать это. Спустя некоторое время он перестает осознавать их. Они больше не существуют.

Как-то раз я видел одну маленькую девочку... она болтала без умолку у памятника Линкольну. И она лепетала без умолку; ее мать стояла рядом и говорила:

Целое общество может впасть в такое умонастроение. Это одна из самых смешных вещей, которая может произойти с правительством и происходила.

«Да, дорогая, да, дорогая. Тихо, дорогая. Да, дорогая. Ага, ага, тихо, дорогая. Да, ага, тихо, дорогая» – и так далее... мать даже не слушала. А я услышал вот что.

Знаете, когда-то был один парень, который сделал все деньги... между прочим, он был первым коммунистом... в Средиземноморье. Да-да, он был первым коммунистом. Оттуда-то и началась вся коммунистическая деятельность: Спарта.

Девочка говорила: «Но, мамочка, он был не таким высоким». Она рассказывала об Аврааме Линкольне, каким она его запомнила в Геттисберге, где он произносил свою речь. Она еще не очень хорошо говорила по-английски, потому что была слишком маленькой, но ее еще не ткнули носом в то, что она не должна помнить свою прошлую жизнь.

Это был первый коммунистический строй в мире, хорошо продуманный, и это замечательно зафиксировано в документах, и русские взяли это на вооружение целиком и полностью. Это спартанская философия. Один парень (по-моему, его звали Ликург) появился там и все продумал, я не знаю, кто это был. С него все и началось, но это был о-го-го какой парень. И он до такой степени перестал осознавать деньги, что решил, что никто не может их иметь, поэтому он сделал все деньги железными. Понимаете, он сделал такие огромные штуки размером с мельничные жернова целиком из железа, и никто не мог носить их с собой, и он заявил, что исцелит всех от любви к деньгам. По его мнению, именно в них и была проблема.

Так вот, это можно навязать как соглашение, как моду и тем самым усугубить это неосознавание. Но в данном случае мы имеем дело с кем-то, кто присутствовал, когда Линкольн произносил свою речь в Геттисберге, этот кто-то стоял в первом ряду и слышал его лично... и этот кто-то лепетал. «Тихо, дорогая. Тихо, дорогая. Я смотрю на него». Она могла рассказать матери об этом все-все, но она даже не знала, что мама не знает. Понимаете? Так что тут была область неосознавания, представляющая интерес.

А в чем была проблема с ним? Он не мог их конфронтировать, поэтому он сделал их такими, чтобы их нельзя было конфронтировать. Никто не мог катать такие колеса. Они на самом деле были размером с колесо телеги. Вот такими были его деньги. И конечно же, они вышли из обращения, и коммунизм был неизбежен.

Но в данном случае мы, вероятно, имеем дело с кем-то, кто в области между жизнями, по-видимому, не опустился ниже тона 1,1 или что-то в этом роде. Он потерял тело и сказал: «Мммм, я с ними поквитаюсь. Я не буду атаковать их прямо сейчас, я вернусь чуть позже». Понимаете, это область... между жизнями. Иначе говоря, тело умерло, его похоронили, и в следующие несколько дней, или несколько часов, или несколько недель этот кто-то сказал: «Что ж, им не удастся так легко вывести меня из игры», – он сказал это, полностью это осознавая, взял другое тело, а потом какое-то время просто не думал об этом, но осознавал, что он был и сделал это.

Коммунизм имеет место тогда, когда люди скатываются до того, что больше не могут конфронтировать деньги или товары, и они превращают и то, и другое в ничто. Они больше не могут конфронтировать ни то, ни другое. Вы никогда не увидите, чтобы при коммунизме особо много чего-то производили.

Вовсе не обязательно, что люди опускаются на самое дно шкалы. Но в настоящее время подавляющее большинство людей в этой цивилизации опускаются на самое дно. Они просто опускаются в область ниже нуля, и все.

Нет, просто большое количество людей, сидящих наверху, становятся неспособны конфронтировать товары, становятся неспособны конфронтировать деньги, и они превращают и то, и другое в ничто. Когда вы начинаете превращать деньги в ничто, вы начинаете превращать товары в ничто, это верное дело. Понятно?

Ведь сегодня так сильна убежденность в том, что «мы живем лишь раз»... это вызывает глубокое отчаяние и ужас, это правда, но все же «мы живем лишь раз» – якобы. Примерно так это выглядит в обществе, понимаете? «И когда ты умрешь, ты исчезнешь навсегда». Вы в самом деле слышите это от людей.

И как только у человека пропадает желание и готовность конфронтировать что-то, это что-то становится ничем для него. Это очень странно... он может до такой степени перестать осознавать людей, что будет смотреть прямо сквозь них. Он будет натыкаться на них на улицах. Вам когда-нибудь встречался человек, который постоянно на всех натыкался? Он просто не осознавал. Мы говорим, что он неуклюжий, что он такой-то, что он сякой-то. Нет, у него до такой степени отсутствует желание и готовность конфронтировать людей, что он вообще их не видит. Они перестали существовать. Вот куда пропало его осознание.

Если кто-то говорит такое, я прошу вас сделать кое-что: внимательно посмотрите на его конфронтирование; внимательно посмотрите на общий уровень его осознания. И вы обнаружите, что все это находится где-то аж вон там внизу.

Возьмем парня, который размазался по земле на другом конце взлетной полосы, когда мы пытались научить его летать. Знаете ли вы, что если бы кто-нибудь взял его и спросил: «Что перед тобой?» – он ответил бы: «Ну, это... не подсказывайте. Это бетон!»

Так вот, время от времени кто-нибудь берет другое тело и остается в отрицательной части шкалы тонов, он ничего не делает с телом, оно слишком драгоценно... кататоническая шизофрения. Замысловатое название, но оно означает всего-навсего, что человек лежит неподвижно.

Кто-нибудь сказал бы:

Некоторые другие люди не могут контролировать тело. Это просто означает, что они не могут его иметь... если вы не можете что-то контролировать, вы не можете это иметь, если вы не можете что-то иметь, вы не можете это конфронтировать, а если вы не можете это конфронтировать, значит вы внутри этого.

• Что? Самолет бетонный? А парень ответил бы:

Так вот, интериоризация – это просто-напросто нежелание быть снаружи и смотреть. Если у человека есть тело, но он не может его конфронтировать, то он не сможет из него выбраться; ведь если он выберется из тела, он будет его конфронтировать.

И это первое неопровержимое доказательство правильности дефиниции пространства, приведенной в книге «Саентология 8-8008»: «Пространство – это точка видения протяженности». Вот что такое пространство. Пространство – это то, сквозь что смотрят; пространство – это не вещь. Поэтому существование пространства зависит от желания конфронтировать. Есть ли какие-либо данные, подтверждающие это? О, да, несомненно, они есть. Человек, который не желает конфронтировать, совсем не имеет пространства. Он не имеет никакого пространства в своем банке, он не имеет никакого пространства в жизни, он не переносит пространства, он не может иметь с ним ничего общего. Поскольку, когда человек конфронтирует вещи, он создает пространство. Если же он не желает их конфронтировать, он ими становится, и вы получаете явление под названием «обладание».

Весьма забавно. Если вы поставите где-нибудь на виду ряд совершенно отвратительных, ужасных статуй, которые страшно конфронтировать, вы обнаружите, что маленькие дети начнут перенимать какие-то их черты. Понимаете? Потом они перестанут осознавать, что переняли их, и в один прекрасный день начнут делать что-то другое, не менее интересное... они получат одитинг, начнут осознавать какие-то из этих черт, смутно осознавать их, попадут в какую-то бытийность, которая у них уже имелась в то или иное время. И если вы как одитор доведете свою работу до конца, чтобы они начали конфронтировать это – что бы это ни было, – вы обнаружите, что эти черты внезапно перестанут быть частью их. Иначе говоря, они смогут на них посмотреть. Итак, пространство можно определить как желание и готовность конфронтировать.

• Ну, это самолет, кто угодно это знает. – Он просто повторяет то, что сказал этот другой парень. Он, возможно, даже его не видит!

Пространство – это точка видения протяженности. Если вы не желаете на что-то смотреть, то между вами и этим чем-то не будет никакого пространства.

Интересная штука. Для него этот самолет расплывается перед глазами, понимаете? Он, так сказать, в тумане. У него есть детали, которых этот парень никогда не видит... знаете, ручка управления самолетом, элерон, руль направления. И вот вы пытаетесь научить его летать на чем-то, а он даже не знает, что это существует. И дело кончается тем, что он размазывается по земле на другом конце взлетной полосы.

Так вот, я дам вам об этом некоторое представление. Если человек принимается решать проблему, потому что он вынужден ее решать, но при этом не может ее конфронтировать... понимаете, ему крайне необходимо ее решить, поскольку он не может ее конфронтировать... вы обнаруживаете, что проблемы, которые он решает, схлопываются с ним.

Маленький Роско сидит за роялем и собирается играть... на чем? Что находится перед ним? О, он скажет: «Все знают, что находится передо мной... ничего!»

Об этом проявлении расскажет вам любой преклир. Вы говорите: «Значит, у вас проблемы с женой. Хорошо, хорошо. Назовите мне решение для этой проблемы. Хорошо. Назовите мне еще одно решение для этой проблемы. Хорошо. Назовите мне еще одно решение для этой проблемы». Что происходит?

Возьмем различие звуков по высоте... различие между звуками. Некоторые люди осознают его, некоторые – нет. Различия между тонами.

Когда вы в первый раз задали ему вопрос о проблеме с женой, эта проблема представлялась ему чем-то, что находится где-то снаружи, в каком-то воображаемом пространстве перед ним. Она была там, снаружи. И каждый раз, когда вы просили его решить эту проблему, она все больше и больше к нему приближалась; ведь вы взяли что-то, что он не желает конфронтировать и что, как он знает, ему необходимо решить. Понимаете?

Да, но это сводится к гораздо более серьезной проблеме – проблеме осознания звука. Если у кого-то есть готовность и желание конфронтировать звук, он будет очень, очень хорошо проводить различия в нем. Если же у него нет готовности и желания конфронтировать его, то он услышит лишь полную тишину. А если у него есть лишь посредственная готовность и желание конфронтировать звук, тот просто будет его раздражать. И здесь мы видим шкалу тонов, которая располагается между полной готовностью иметь полное осознание и нижней частью шкалы: «Этого нет». И реакцию на что угодно, находящуюся в промежутке между этими двумя точками, мы называем эмоциональным откликом или его отсутствием.

Иначе говоря, вы все усиливаете и усиливаете его беспокойство по поводу необходимости решить эту проблему, убеждая его в том, что он должен ее решить, и тем самым вы как бы говорите ему, что он не должен ее конфронтировать. Проблема начинает надвигаться на преклира и в конце концов оказывается прямо у него на носу. И если она придвинется еще немного, то окажется позади его головы... эта проблема.

В сущности, это и есть шкала тонов. Это готовность и желание конфронтировать. Так вот, конфронт – это интересная штука, поскольку это лишь часть шкалы, которую мы называем шкалой обладания. Мы по-прежнему называем ее шкалой обладания, чтобы вам было понятно, о чем идет речь, но в действительности это не шкала обладания. Это шкала осознания, или шкала конфронта. Вы это понимаете?

Так вот, когда мы говорим: «Назовите мне проблему, сравнимую по величине», что мы делаем? Мы просим преклира посмотреть на проблему, не так ли? На проблему, сравнимую по величине. Он смотрит на нее, используя для этого замену. Он заменяет ее новой проблемой, просто вы просите его найти новую проблему. У него есть желание тем или иным образом смотреть на эту новую проблему. Вы говорите:

Так вот, это то, что лежит в основе интеллекта, способности, умения, таланта и так далее. Это готовность и желание конфронтировать, вот и все.

• Назовите мне проблему, сравнимую по величине с вашими трудностями с женой.

Даже если что-то пугает человека до посинения, он должен иметь некоторую готовность и желание конфронтировать это, чтобы он мог увидеть это и чтобы это могло его напугать. Понимаете?

Так вот, у тех людей, которые не осознают того и не осознают сего, больше нет готовности и желания конфронтировать эти вещи... у них больше нет готовности и желания конфронтировать эти вещи. Они больше не желают конфронтировать политику, или политиков, или полицейских, или кого-то еще. И знаете, дело становится настолько плохо, что спустя некоторое время все правительство для них исчезает. Полиция для них исчезает.

Я знаю целое государство, в котором полиция исчезла для населения. Это очень спокойное государство, поскольку там живут хорошие люди. Но у них там столько полиции и эта полиция настолько жалкая, что население больше не считает полицию полицией... оно просто надеется, что полиции нет. Они больше не дают себе труд соблюдать закон; они не дают себе труд как-то реагировать на полицию. Полицейские должны быть очень, очень настойчивы, чтобы привлечь к себе хоть чье-то внимание. Им пришлось одеть в другую форму дорожную полицию по всей стране, совершенно в другую форму, дать им другие знаки отличия и все такое, чтобы автомобили останавливались, когда постовой поднимает руку. Я не преувеличиваю; это Испания. Они там просто... «Нет больше никакого смысла соблюдать закон. Я имею в виду, мы... мы просто продолжаем жить так же, как жили многие годы, и обходимся друг с другом любезно, если можем, и в любом случае неизвестно, какие законы будут приняты» – так они это объясняют. Но они не находятся в состоянии осознания. У них больше нет желания и готовности осознавать полицию или вооруженные силы страны.

Это поразительно. Буквально несколько месяцев назад я был в Испании и спросил кого-то: «У них там в форте до сих пор есть мавры?» И просто показал рукой направление вдоль улицы.

Его проблема... умственный образ-картинка, мешанина из умственных образов-картинок, которые он не желал конфронтировать и которые его сдавливали... так вот, всякий раз, когда он придумывает проблему, сравнимую по величине, его проблема отодвигается дальше от него. Пток-пток-пток-пток-пток! Она уходит дальше и в конце концов оказывается аж вон там. И в итоге он говорит: «Не знаю, почему это меня так беспокоило».

И парень ответил (вы не поверите):

Некоторые преклиры не осознают, что они изменились, и это сильно сбивает одиторов с толку... это их расстраивает. Вы изменили преклира целиком и полностью, вы переместили его пятки туда, где у него была голова, вы изменили его внешность, его отношение, его вкусы... он не осознает, что хоть что-то произошло.

• Форт? Форт никем не занят.

В таком случае мы допускаем, что вы, должно быть, изменили какие-то особенности его тела и не призвали преклира поучаствовать в конфронтировании чего-либо. Он пришел к вам, чтобы это сделали за него, – вы сделали это за него: именно вы осуществляли все конфронтирование, вы его изменили, тело откликнулось на ваши действия... и если вы будете продолжать в том же духе достаточно долго, то вы скажете этому телу пойти, и оно пойдет, а преклир не будет в состоянии делать с телом хоть что-то. Вы понимаете, как это может быть?

Иначе говоря, вы должны добиться участия преклира в этом конфронтировании, и вот поэтому, для того чтобы он вообще начал осознавать хоть что-то, вы должны обращаться к его свободе выбора, к его сотрудничеству, и вы должны добиться, чтобы он конфронтировал вещи. Этим и объясняется, почему преклир говорит: «Ничего не произошло». Он «гулял» по всему полу, по всему потолку, по всем стенам, всевозможные проявления исчезли и так далее. Вы его не просили ничего конфронтировать, все это просто произошло само по себе.

Кстати говоря, это не ваша вина, вы тут вообще ни при чем. Его осознание находилось в ужасном состоянии. Работу с кейсом нужно было начинать на гораздо более низком уровне, чем вы это сделали... работу с ним нужно было начинать на гораздо более низком уровне.

Я ответил:

«Есть ли здесь что-то, на что вы были бы не против смотреть?» За этим следует двухчасовая задержка общения. Сначала он просто пытается найти что-то, на что можно было бы смотреть. И вы знаете, что тут есть комната. Вы знаете, что тут есть комната... это просто очевидно, что тут есть комната, вы ее видите. А он? Ведь когда он собирается уйти, он идет к двери... или это какой-то заученный шаблон, наличие которого он тоже не осознает? Видит ли он коврик на полу и стены?

• Да нет, база... гарнизон. Мавры до сих пор несут гарнизонную службу в городе? Гарнизон, форт, казармы, армейский штаб... прямо там.

Если вы проведете такому человеку немного 8-К, очень мягко, вы обнаружите, что он в действительности ничего не осознавал. Внезапно кто-то... это весьма распространенное проявление; это вовсе не означает, что дела преклира хуже некуда. Он смотрит вот сюда и говорит... вы просите его прикоснуться к этому, прикоснуться к этому... и он вдруг говорит: «Кафедра». Или вы просите его прикоснуться к стене, прикоснуться к стене, и он говорит: «Ух ты! Стена!» Вы понимаете? Он вдруг осознал, что вы побуждаете его конфронтировать что-то. До этого момента вокруг нечего было конфронтировать, поэтому он, конечно же, ничего и не осознавал.

Он посмотрел в том направлении, и разговор угас. В тот момент я не понял этого явления. Я подумал: «Ну и рассеянный же этот парень». Он не боялся всего этого, но каждый день в полутора кварталах от его дома солдаты маршировали туда-сюда, отдавали честь, горны трубили, ружья стреляли и все такое – прямо в центре города, а этот парень работал в таком месте, что оттуда можно было все это наблюдать, но он не видел ровным счетом ничего из этого.

Если вы полностью установите реальность в отношении себя, – одитора, саентолога, – в отношении комнаты для одитинга, в отношении того, что сам преклир присутствует в сессии одитинга, то вы его отклируете. Вот как важны эти рудименты.

Этого парня основательно потрепало во время испанской революции, так что он больше не желал осознавать и не хотел конфронтировать что-либо из этого. И он, очевидно, создал постулат о том, что он продолжит жить в Испании и просто забудет обо всем этом. Иначе говоря, «забудет обо всем этом»... больше не будет конфронтировать какую бы то ни было часть этого. И в этот момент это прекращает существовать.

Так вот, если вы будете просто просить его и дальше конфронтировать мысль, мысль, мысль, мысль, мысль, «оттого что, потому что, оттого что, потому что», единственное, что он будет пытаться придумать, – это как ему избежать конфронтирования чего-то еще. Единственное осознание, которое у него осталось, – это способность придумывать разные способы не осознавать. Это и есть кейс, который не добивается прогресса.

Так вот, мы знаем... мы точно знаем... что если бы мы сделали так, чтобы водитель конфронтировал автомобиль, а автомобиль – водителя и чтобы они прикасались, прикасались, прикасались, прикасались к различным вещам – просто 8-К,

Вы просите его осознать какую-то мысль. Что ж, тэтан может осознавать всевозможные мысли. Он может вечно осознавать мысли, но так и не осознать наличия стены. Он может заниматься «оттого что, потому что», думанием, но так никогда и не начать по-настоящему конфронтировать две противостоящие друг другу мысли; он может думать одну мысль за один раз, но не может подумать две мысли, поэтому он не в состоянии ухватить суть проблемы. Проблема – это как минимум две мысли, противостоящие друг другу. Вы понимаете, как это получается?

– мы бы получили более хорошего водителя. Мы могли бы брать людей, которые не могут сдать экзамен по вождению, и не особенно-то обучать их вождению, а просто просить их прикасаться к рулю, прикасаться к колпакам на колесах, прикасаться к задней части автомобиля, к передней части автомобиля... иными словами, мы провели бы им 8-К. Мы бы просили их прикоснуться к этому автомобилю, прикоснуться к этому автомобилю, прикоснуться к этому автомобилю, установить и разорвать общение, установить и разорвать общение, снова и снова, снова и снова. И если бы мы захотели пойти немного дальше, мы бы попросили его поездить немного на этом автомобиле. Но езда на автомобиле не важна.

Так вот, есть осознание, и есть процессинг. И теперь эта отрицательная часть шкалы тонов превратилась в полную шкалу обладания. И эта шкала обладания такая:

В таких экспериментах для меня самого это всегда было загадкой, поскольку я провел несколько таких экспериментов и обнаружил, что на людей оказывало положительное воздействие не столько обучение вождению, сколько контакт с транспортным средством. И я обнаружил, что это было большим шагом вперед. Когда они устанавливали контакт с транспортным средством и когда вы проводили их через этот процесс в течение долгого времени, дела у них шли замечательно. Но если вы тратили уйму времени на то, чтобы обучать их вождению – начать, изменить и остановить транспортное средство, – вы не так хорошо продвигались в своей учебной программе. Вы не продвигались так хорошо, как если бы вы просто просили людей прикасаться к автомобилю.

В самом-самом низу все «Создано»... все создано, и что-то другое на все это смотрит.

И что же это все значит? Что ж, все это сводится к конфронтированию. Вы показываете им, что они могут конфронтировать этот автомобиль. Вы показываете им, что конфронтировать что-то возможно; вы показываете им, что здесь что-то есть, и когда они это осознают, они осознают это настолько основательно, что теперь, конечно же, могут контролировать этот автомобиль. Вы заставили их осознавать автомобиль посредством конфронтирования. И это лежит в основе всех этих вещей, которые мы называем интеллектом и так далее.

Чуть выше находится «В него необходимо вносить вклад»... необходимо, чтобы в него вносили вклад, причем он даже не присутствует, чтобы в него вносили вклад, и не осознает, какой вклад вносится.

Так вот, «готовность и желание иметь» – это явление, связанное с конфронтом и находящееся ниже на шкале. «Растрачивать», «заменять на что-либо»... это все находится ниже на шкале. «Создавать» находится наверху шкалы. Но человек не будет создавать то, что он не готов и не желает конфронтировать.

Далее: «Его необходимо конфронтировать», причем он не осознает, что должно его конфронтировать. Его необходимо конфронтировать. «Он должен прийти ко мне и повидаться со мной; я к нему не пойду».

У этого есть и некоторые другие аспекты, которые имеют отношение к количеству, к тому, как именно предметы исчезают и как именно выглядит эта шкала, но в сущности, все сводится к этому: люди, которые не готовы и не желают что-то конфронтировать, не осознают этого. И их осознание целиком зависит от их желания и готовности конфронтировать. Их интеллект – это их желание и готовность конфронтировать. Ведь что такое интеллект, как не осознание, и что такое осознание, как не желание и готовность конфронтировать?

Кстати говоря, не пытайтесь как-то понять эту шкалу. Эта шкала состоит из того, что мы можем осознать, иначе это не было бы шкалой. Индивидуум в самом деле может делать все это и при этом не находиться на соответствующих уровнях, и человек в хорошей форме должен быть в состоянии представить себе любой из этих уровней.

Таким образом, поскольку мы с большим интересом проследили все это и поскольку всякий раз, когда мы находили в Саентологии что-то работающее, мы бережно сохраняли это и продолжали это использовать, мы в конечном счете перешли к этой сфере и выяснили, что дело не в контакте, а в конфронте.

Так вот, еще выше находится «Его имеют». Человека имеют; его едят. Он не имеет... имеют его самого.

Существует много явлений, которые доказывают эту теорию. Существует много явлений одного порядка, которые основаны на этой доктрине о конфронте и демонстрируют ее, но одна из лучших демонстраций – просто попросить человека смотреть вокруг и находить что-то, с чем он готов общаться, или попросить его смотреть вокруг и прикасаться к предметам. В комнате становится ярче, его зрение изменяется, происходят другие вещи.

Еще немного выше: «Растрачивать» (В среднем диапазоне этой шкалы немного отсутствует порядок, просто потому что в среднем диапазоне отсутствует порядок). Выше находится «Растрачивать»... если у индивидуума что-то есть, он это растрачивает. Иначе говоря, чтобы не конфронтировать вещи, их нужно быстренько растрачивать.

Разумеется, его зрение изменяется... ведь у него есть желание и готовность осознавать предметы, так что теперь он, естественно, может их видеть.

Когда-то у меня была служанка, которая не могла готовить; нет ничего удивительного в том, что она выбрасывала всю еду. Она могла взять из морозилки кусок мяса в пять сантиметров толщиной и выбросить его в помойное ведро. Она не могла конфронтировать еду. Она все еще достаточно хорошо осознавала еду, чтобы знать, как уклониться и не конфронтировать ее... ее нужно выбрасывать, даже не замечая, что выбрасываешь. На обед вы ели жареное мясо, вы съели лишь одну четверть и три четверти осталось, а на следующее утро этого мяса нет. Что с ним случилось? Не знаю... она даже не помнила, что выбросила его.

Так вот, в действительности дело не в том, что люди злонамеренны или просто упрямы. Дело не в том, что они своенравны, – не из-за этого они не желают конфронтировать. Существует другой механизм, стоящий за этим механизмом осознания, который чрезвычайно интересен, поскольку это просто идея о желании и готовности, но идею можно разрушить. И я расскажу вам об этом на следующей лекции.

Ладно. Еще выше находится «Заменять на что-либо»... человек заменяет что-то на что-то другое. Он никогда не конфронтирует саму вещь, он конфронтирует замену этой вещи, и это объясняет, почему нахождение проблемы, сравнимой по величине, позволяет решать проблемы: вы находите проблемы, заменяющие исходную проблему. Вы просите человека придумать замену проблемы и конфронтировать ее. Не успеете вы и глазом моргнуть, как у него все в порядке. Он может конфронтировать свою проблему, поскольку с помощью одитинга вы поднимаете его по шкале.

Спасибо.

Еще выше находится «Растрачивать», еще раз. Понимаете, на более низком уровне «Растрачивать» человек растрачивает замену, а на более высоком уровне «Растрачивать» человек растрачивает саму вещь. Как вам уклониться от конфронтирования женщин? Их нужно растрачивать. Как их растрачивать? Ну, вы никогда на них не смотрите, уходите в какой-нибудь монастырь... понимаете, куча способов не конфронтировать женщин. Вы их растрачиваете; вы делаете с ними что-то.

Так вот, вы поднимаетесь еще выше и попадаете на уровень «Иметь», уровень, где находится обладание в том смысле, в каком мы его понимаем. И поскольку невероятное число людей (тело плюс тэтан) находятся на этом уровне данной шкалы, мы обнаруживаем, что это весьма эффективный процесс. Мы обнаруживаем, что люди не могут очень сильно подняться по этой шкале, если только они не окажутся на этом уровне и не разберутся с ним, поскольку они находятся либо прямо под ним, либо где-нибудь рядом с ним. Поэтому мы и называем это «шкалой обладания».

Но почему? Да только потому, что в данное время и в данном месте люди в большинстве своем находятся где-то в районе этого уровня. Просто потому, что сейчас они здесь... именно поэтому в данный момент обладание представляет важность.

Ладно. И мы поднимаемся выше уровня «Иметь» и попадаем на уровень

«Конфронтировать»... только теперь мы добираемся до конфронтирования. А куда мы попадаем с уровня «Конфронтировать»? Мы попадаем на уровень «Вносить вклад в...». Человек может вносить во что-то вклад, это проявление более высокого уровня, чем «иметь». Совершенно верно то, что лучше отдавать, чем получать... это находится выше на шкале.

Если вы мешаете людям вносить вклад, вы, конечно же, опускаете их на уровень

«Конфронтировать», причем они начинают делать это навязчиво. Когда вы запрещаете им навязчиво конфронтировать, вы опускаете их на уровень «Иметь». Когда вы запрещаете им иметь, вы опускаете их на уровень «Растрачивать». Если вы опускаете их еще ниже, они оказываются на уровне «Заменять на что-либо». Если вы опустите их с уровня «Заменять на что-либо» на уровень «Растрачивать», они начнут растрачивать замену. Еще ниже их имеют. Далее их необходимо будет конфронтировать (они начнут биться в истерике, чтобы вы вошли... вы войдете и увидите, что происходит), в них необходимо будет вносить вклад, и наконец они полностью, совершенно отчетливо поймут, что их создали, – полностью.

Так вот, выше этого уровня... выше уровня «Вносить вклад в...», находящегося в верхней части шкалы... там есть еще один уровень – «Создавать». На самом верху шкалы находится «Создавать», а в самом низу – «Созданный».

А ниже этого уровня находится просто ничто... инверсия. Это до такой степени «ничто», что даже если бы там что-то и было, то это было бы «ничто». Если бы там даже и было что-то, это было бы «ничто». Вы понимаете, насколько это низко?

Люди превращают все в ничто. Жители индийской деревни, на которых охотится тигр, иногда отказываются принять даже малейшие меры предосторожности. Тигра нет.

• Но ведь вот следы тигра, а вот растерзанное тело, которое он утащил прошлой ночью.

Атомная бомба взрывает города, а кучка чокнутых ее контролирует... контролирует ли? Ну, что вы скажете на этот счет? Ее нет. Со всех сторон до нас доносится:: «Ее нет». Понимаете: «Она ничего не делает, и если рассеять радиацию по всей Земле, ничего такого не будет, и это никому не причинит вреда, и меня это вообще не волнует и...» Понимаете: «Этого нет».

Вы можете показать такому человеку, чтобы он увидел собственными глазами... ну, скажем, крысу: вы можете облучить крысу парочкой рентген, у нее выпадут зубы, вылезет вся шерсть, крыса свернется клубочком и сдохнет. А этот человек скажет: «Это ничего не доказывает». Поскольку это девиз; на этом уровне доказательства не имеют никакой силы. Доказательства не имеют никакой силы. Такой человек не воспримет доказательства, поскольку он ничего не может конфронтировать, так о каком же конфронтировании доказательств может идти речь? Ну и зачем вообще пытаться убедить его хоть в чем-то?

Убедить можно только того, кто находится гораздо выше. Чтобы человек в чем-то убедился, он должен участвовать в конфронтировании этого чего-то. Чтобы убедить человека в чем-то, нужно, чтобы он был участником конфронтирования этого чего-то. Это очевидно, не так ли? Поэтому никакие доказательства не убедят таких людей в том, что деление атомного ядра может причинить им хоть какой-то вред. В один прекрасный день они проснутся – а тела у них нет. Они ниже апатии, поэтому они даже знать этого не будут. Мрачноватая картина, не так ли?

Вы спрашиваете: «Ну, почему бы нам просто не засунуть этих людей в какую-нибудь темную дыру?» Что ж, мы говорим, что это негуманно. Ладно, значит, это не решение. Но решение есть – Саентология.

Так вот, когда мы рассматриваем шкалу обладания, мы обнаруживаем, что «Контроль», вероятно, будет находиться (я в этом не уверен) где-то между «Конфронтировать» и «Вносить вклад в..." или, возможно, выше уровня «Вносить вклад в...». Но есть также вероятность того, что «Контроль» перемешан со всеми уровнями этой шкалы, и в данный момент я не могу вам точно сказать, как тут обстоят дела. Но я могу вам сказать, что это важно.

Итак, мы обнаружили, что индивидуум, который не может иметь тело, не может его контролировать, не может его осознавать, поэтому он постепенно угасает. Это безумие, и об этом я говорил с вами вчера. Время идет, и все, чем является индивидуум, полностью исчезает. Так вот, это «ничто», не так ли? Это полное отсутствие осознания, вместе с которым приходит продолжающееся владение. Таким образом, полное отсутствие осознания, вместе с которым приходит продолжающееся владение, дает в итоге то, что мы считаем поведением психотика.Иначе говоря, кто-то не осознает, что гусеничный трактор вспашет поле. И все же там в поле стоит гусеничный трактор, а китайцы по-прежнему стоят вокруг и работают лопатами. Что ж, мы скажем: "Ну, они просто не осмеливаются оставить кого-то из своих без работы». Я в этом не уверен. Может быть, они просто не осознают, что делает трактор, даже после того, как увидели его в действии. Когда они видят трактор в действии, может быть, они не знают, что он делает. Они могут не осознавать этого, понимаете?

Так вот, это шкала обладания, или шкала осознания, но она целиком и полностью используется в процессинге, и именно ею вам нужно руководствоваться при использовании процессов... одного за другим. Любой из них можно проводить как объективно, так и субъективно. Обладание, конфронтирование, внесение вклада в различные вещи... все это основа и уток жизни.

Так вот, забавно во всем этом то, что люди, которые довольно неплохо осознают вещи, делают все, что перечислено на этой шкале, и тем самым создают игру. Но когда они делают это и не знают о том, что делают это, они в беде. И мы всегда знали, что аберрация расстраивает человека лишь в том случае, если он не знает, что она у него есть, и мы всегда знали, что аберрация включает в себя огромное множество самых обычных проявлений.

Любое безумие представляет собой какую-то пародию на нормальное поведение. Все, что требуется, – это раздуть какой-то аспект нормального поведения, но с одним обязательным условием: человек не должен знать, что он это делает... и у вас получится аберрированное поведение. Таким образом, аберрированное поведение вовсе не обязательно является безумием; аберрированное поведение – это когда человек ведет себя каким-то образом, не зная, что он себя так ведет. Это и будет аберрированное поведение.

Ладно. Вот шкала, вот к чему ведет осознание, вот к чему ведет конфронтирование. И я надеюсь, что теперь, после того как я еще немного поговорил с вами об этом, ваши преклиры тоже придут к этому.

Спасибо.